который, услышав начальные стихи «Человека», определил орбиту лирического цикла произнесенными на память словами св. Августина (De Civ. Dei, XIV, 28):
«FECERUNT IGITUR CIVITATES DUAS AMORES DUO: TERRENAM SCILICET AMOR SUI USQUE AD CONTEMPTUM DEI; CAELESTEM VERO AMOR DEI USQUE AD CONTEMPTUM SUI».
(«Создали две любви два града: град земной любовь к себе до презрения к Богу; град же небесный любовь к Богу до презрения к себе»).
Когда лазурь — как опахало
Над Афродитой золотой,
Как баснословное зерцало —
Пред нею вод металл литой:
Вдруг вал озлобится, захлещет,
Похитит ветер паруса,
И море мраком оклевещет
Безоблачные небеса.
Так и душе — святыни строя
Не сотворить в своих мирах:
Пока не отдан праху прах,
Не знать волнуемой покоя...
Но и тогда (увы, тогда-то
Еще мятежней, может быть!)
О берег все, чем дно богато,
Волною мутной станет бить.
Затем что ангела и зверя
И лики всех стихий навек
В себе замкнул, кто, лицемеря,
Назвал личину: Человек.