Менга, съ честію вчера
Ты носила свой повойникъ
А прекрасная сестра
Впрямь была святой разбойникъ.

Помню сжатыя уста,
Злость и гибкость леопарда
И склоненья у Креста...
Страшенъ былъ бандитъ Рихардо!

Лѣстницу онъ уволокъ
Чрезъ партеръ, съ осанкой важной.
Курсіо, отецъ, былъ строгъ,
Черноокій и отважный.

Въ шлемѣ былъ нелѣпъ и милъ
Нашъ Октавіо. И злобенъ
Донъ-Лисардо, — только хилъ.
Фра-Альберто — преподобенъ.

Въ яму Хиль спустилъ осла;
Съ Тирсо Хиля ты тузила.
Круглолица и смугла,
Юлія изобразила

Гордость дѣвы молодой,
Страсть монахини мятежной.
Въ залу мѣрной чередой
Долеталъ подсказъ прилежный.

Кто шатромъ волшебнымъ свилъ
Алый холстъ, червонный, черный?
Въ черной шапочкѣ ходилъ
Мэтръ-Судейкинъ по уборной.

Мейерхольдъ, кляня, моля,
Прядалъ лютъ, какъ Петръ Великій
При оснасткѣ корабля,
Вездѣсущій, многоликій.

То не балаганъ, — чудесъ,
Менга, то была палата!
Сцену складками завѣсъ
Закрывали арапчата...

Такъ вакхическій приходъ,
Для искусства безъ урона,
Въ девятьсотъ десятый годъ
Правилъ дѣйство Кальдерона.