Я вамъ пою — ея Ирину,
Юнѣйшую изъ тѣхъ сивиллъ,
Какими вымысловъ долину
Сновидецъ-геній населилъ.

Прообразъ дѣвы благосклонной
Встрѣчали ль вы когда-то, встарь,
Гдѣ бѣлоогненной колонной
Пылаетъ сестринскій алтарь?

Она была колдунья Феба.
Гласитъ неизданный романъ:
«Что на землѣ не радость неба, —
Испуга нашего обманъ».

Вотъ вѣра сладостной Ирины;
Ея наитье — миръ святой.
Цвѣли лазоревые крины
Подъ сѣнью арфы золотой.

Отронетъ струны — звонъ хвалебный,
Какъ голубая пелена,
Омоетъ взоръ волной цѣлебной,
И въ сердцѣ станетъ тишнна.

Она влекла тончайшій воздухъ,
И въ немъ горѣла, какъ свѣча;
И въ кроткихъ чарахъ знали роздыхъ
Палачъ и жертва палача.

Склонялась тихою сестрою,
Влагала въ язвы легкій перстъ:
И вновь врачующему строю
Небесный взглядъ ея отверстъ...

Ты на землѣ, дитя эѳира,
Умѣла, мужествуя, жить;
Не принимать, не видѣть міра —
И буйный міръ заворожить!

Прозрѣла слѣпотою Феба,
И пѣла слѣпоты пэанъ:
«Что на землѣ не образъ неба, —
Испуга нашего обманъ».