Вся золотомъ мерцающимъ долина
Озарена:
Какъ тяжкій щитъ ночного исполина,
Встаетъ луна.

И снова мигъ у Вѣчности, у тёмной,
Отъемлетъ Свѣтъ;
И Матерь-Ночь ему, въ тоскѣ истомной:
«Мнѣ мира нѣтъ!..·»

— «Я вышелъ въ путь; поютъ въ колчанѣ тѣсномъ
Мои огни:
Дай расточить ихъ во̀ полѣ небесномъ —
И вновь усни!»

— «Чуть за̀ моремъ сойдешь ты, бранникъ блѣдный,
Въ эѳирный гробъ, —
Дрожь чуткихъ сферъ и ржанье груди мѣдной
И мѣдный топъ

«Уже вѣстятъ Зарѣ неусыпимой
Багряныхъ вратъ, —
Что онъ грядетъ во славѣ нестерпимой,
Мой сынъ, твой братъ!

«Бѣгу его, — но мечъ крылатый брызжетъ, —
Ужъ онъ въ груди! —
И все, что̀ онь зача̀лъ, и все, что̀ выжжетъ,
Поетъ: ̦Гряди!̉

«И я молю, любовію палима:
̦Мертви меня!
Огня хочу! Хочу неутолимо,
Мой сынъ, огня!

«Рази же! Грудь отверста копьямъ ярымъ!
Ее мертви!
Но самъ — дыши божественнымъ пожаромъ!
Но самъ — живи!

«Одинъ — живи!..‘ Увы мнѣ! Лукъ незримый
Ужъ напряженъ...
Стрѣла летитъ... Мой богъ необоримый,
Мой богъ — сраженъ!..»

Твой сынъ угасъ!.. Истома скорби дремлетъ..
«О, не буди!» —
И снова мигъ у Ночи Свѣтъ отъемлетъ...
«Иль — побѣди!..»