Средь стогнъ прославленныхъ, гдѣ Беатриче Дантъ,
Увидѣвъ: «Incipit», воскликнулъ, «Vita Nova», —
Нагъ, юноша-пастухъ, готовъ на жребій зова,
Стоитъ съ пращой, себя почуявшій Гигантъ.

Левъ молодой пустынь, гдѣ держитъ твердь Атлантъ,
Онъ мѣритъ окомъ степь, и мѣритъ жертву лова...
Такимъ его извелъ — изъ идола чужого —
Сверхчеловѣчества нѣмой іерофантъ!

Мышцъ мужескихъ узлы, рукъ тяжесть необорныхъ,
И выя по главѣ, и крѣпость ногъ упорныхъ,
Весь скимна-отрока еще нестройный видъ, —

Все въ немъ залогъ: и глазъ мечи, что́ медля мѣтятъ,
И мудрость ждущихъ устъ — они судьбамъ отвѣтятъ! —
Богъ — духъ на льва челѣ... О, вѣрь пращѣ, Давидъ!