То былъ не сонъ; но мнилось: въ чарахъ сна
Одни межъ плитъ мы бродимъ погребальныхъ...
Зима легла на высотахъ печальныхъ:
Дыханьемъ розъ дышала здѣсь весна.
Въ гробъ снѣжныхъ горъ сошла въ цвѣтахъ вѣнчальныхъ

Краса долинъ, умильна и ясна...
Въ суровый храмъ вели могилъ ступени:
Уста жъ, горя, любви шептали пени...

И былъ не сонъ тотъ храмъ; но вѣчный сонъ —
Таинственной святыни вѣчный житель.
Зритъ садъ крестовъ смущенный посѣтитель
Въ нѣмой тѣни хранительныхъ колоннъ.
Тамъ, въ устлану домами Манъ обитель
Встаетъ изъ криптъ неуловимый стонъ...
Загробной тьмы слышнѣе тамъ угрозы:
Тамъ — даръ любви — твои лобзалъ я розы!

То былъ не сонъ — тотъ духъ весны живой,
Повѣявшій на мигъ предъ бурей снѣжной, —
Расцвѣтъ любви безумной, безнадежной
Надъ мраморомъ святыни гробовой, —
Небесный огнь, перунъ любви мятежной,
На жертвенникъ упавшій роковой —
Въ суровый храмъ, гдѣ обитаетъ Геній
Лазурныхъ думъ и бѣлыхъ отреченій!