Братья! уйдемъ въ сумракъ дубравъ священный,
      На берега пустынныхъ волнъ!
Чадамъ боговъ посохъ изгнанья легокъ —
      Древней любви расцвѣтшій тирсъ!

Ахъ! по Землѣ, по цвѣтоносной, много
      Свѣтлыхъ полянъ для кущъ святыхъ:
Много полянъ ждутъ вашихъ устъ приникшихъ
      И съ диѳирамбомъ дружныхъ ногъ!

И по Землѣ, по цвѣтоносной, много,
      Братья любви, Голгоѳъ святыхъ:
Кущи деревъ ждутъ вашихъ рукъ простертыхъ,
      Терніе ждетъ багряныхъ розъ!

Матерь зоветъ въ сѣни дремучей дуба:
      Вѣщій, зашепчетъ древній дубъ —
Взропщетъ она и воздохнетъ надъ вами:
      «Живъ ли мой Богь? Кто живъ — живитъ!

«Ахъ! не Земля, — дѣти, вамъ мать — Голгоѳа
      Съ онаго дня, какъ умеръ Онъ!
Съ нимъ умерла, дѣти, Земля! О, дѣти!
      Живъ ли мой Богь?.. Кто живъ — живитъ!

«Руки мои руки Его пріяли:
      Въ древѣ Его объя́ла я.
Язвы Его руки мои язвили.
      Лоно рожденій стало гробъ.

«И не Земля, — дѣти, вамъ мать — Голгоѳа
      Съ онаго дня, какъ распятъ Онъ, —
Съ онаго дня, какъ Немезидой неба
      Распятъ по мнѣ великій Панъ!..»

Братья! тогда лоно Земли лобзайте,
      Плачьте надъ ней: «О, мать, живи!..»
— «Богъ твой воскресъ!» благовѣстить дерзайте:
      «Богъ твой живетъ — и ты живи!..»

. . . . . . . . . . . . . . . . .