Чаровалъ я, волхвовалъ я,
Бога-Вакха зазывалъ я
На рѣчныя быстрины,
Въ чернолѣсье, въ густосмолье,
Въ изобилье, въ пустодолье,
На морскіе валуны.

Колдовалъ я, волхвовалъ я,
Бога-Вакха вызывалъ я
На распутія дорогъ,
Въ часъ заклятый, часъ Гекаты,
Въ полдень, чарами зачатый:
Былъ невидимъ близкій богъ.

Снова звалъ я, призывалъ я,
Къ богу-Вакху воззывалъ я:
«Ты, незримый, здѣсь, со мной!
Что же ликъ полдневный кроешь?
Сердце тайной безпокоишь?
Что таишь свой ликъ ночной?

«Умились надъ злой кручиной,
Подъ любой явись личиной,
Въ струйной влагѣ, иль въ огнѣ.
Иль, какъ отрокъ запоздалый,
Взоръ узывный, взоръ усталый
Обрати въ ночи ко мнѣ.

«Я-ль тебя не поджидаю
И, любя, не угадаю
Винныхъ глазъ твоихъ свирѣль?
Я-ль въ дверяхъ тебя не встрѣчу
И на зовъ твой не отвѣчу
Дерзновеньемъ въ ночь и хмель?..»

Обликъ стройный у порога...
Въ сердцѣ сладость и тревога...
Нѣтъ дыханья... Свѣта нѣть...
Полу-отрокъ, полу-птица...
Подъ бровями тучъ зарница
Зыблетъ тусклый пересвѣтъ...

Демонъ зла иль небожитель,
Дѣлитъ онъ мою обитель,
Клювомъ грудь мою клюетъ,
Плоть кровавую бросаетъ...
Сердце таетъ, воскресаетъ,
Алый ключъ ліетъ, ліетъ...