Великій Колоколъ на богомолье
Тебя позвалъ... Тоской
Затрепетала вдругъ нетерпѣливой
И вырвалась душа въ свое приволье
(На подвигъ иль покой?)
Изъ ласковыхъ оковъ любви ревнивой...
И вновь надъ темной нивой
Тебя я вижу сирою Церерой:
Съ печалію и вѣрой
Зовешь ты дождь и солнце на доля,
Гдѣ плѣнный сѣвъ еще таитъ земля.

Провлекся годъ, съ тѣхъ поръ, какъ недопѣтый
Былъ прерванъ вѣщій стихъ
Разлукою внезапной и смертельной.
Ты — родилась; а я въ ночи, согрѣтой
Зачатьемъ нѣдръ глухихъ, —
Я умеръ, сѣмя нивы колыбельной,
Душой въ себѣ раздѣльной,
Съ собой влачащей гробъ того же тѣла,
Откуда отлетѣла
Желаній мощь. И ты скорбишь вдовой
Надъ озимью могилы роковой.

Мы шли вдвоемъ жнивьемъ осиротѣлымъ,
А рокъ уже стерегъ...
И ты сказала: „Облако находитъ,
И будетъ снѣгъ, и покрываломъ бѣлымъ
Застелетъ даль дорогъ,
И запоздалыхъ въ путь зима проводитъ.
Незваное приходитъ!
Благословенъ да будетъ день идущій,
Благословенъ не ждущій!
Благословенъ солнцеворотъ, и серпъ,
И поздней осени глухой ущербъ!“

И саваномъ одѣли землю бѣлымъ
Снѣга, и тучи тьмой:
А ты горѣла на одрѣ страдальномъ;
И мы съ оплаканнымъ, сгорѣлымъ тѣломъ
Пустились въ путь зимой.
Но голосъ твой мнѣ въ пѣньѣ погребальномъ
Звучалъ псалмомъ вѣнчальнымъ:
Затѣмъ, что тѣхъ, кто на одной постели
Причастія хотѣли
Креста и Розы алой, — тайно двухъ
Вѣнчали три: Вода, Огонь и Духъ.

Нашъ первый хмель, преступный хмель свободы
Могильный Колизей
Благословили тамъ хищной и мятежной
Рѣкой смѣсились бѣшеныя воды
Двухъ рухнувшихъ страстей.
Но, въ ревности о подвигѣ прилежной,
Волною агнца снѣжной
Мы юную лозу отъ вертограда,
Гдѣ ты была мэнада,
Обвивъ, надѣли новые вѣнцы,
Какъ огненосцы Духа и жрецы.

И пламенемъ былъ духъ, и духомъ пламя;
И красный твой костеръ
На свадьбѣ третьей брачнымъ сталъ чертогомъ,
Гдѣ Гроздій Жнецъ побѣдъ послѣднихъ знамя
Надъ нами распростеръ —
И огненнымъ и жертвеннымъ залогомъ
Мы обручились съ богомъ,
Кто въ Жизни — Смерть, и въ Смерти — Воскресенье.
Былъ свѣтъ твое успенье;
И милый ротъ, сожженный, произнесъ:
„Свѣтъ свѣтлый вѣетъ: родился Христосъ.“

Недаромъ вновь душа затосковала:
Священнѣй и властнѣй
Великій Колоколъ на богомолье
Звалъ новую для новаго начала,
Для цѣльныхъ въ Духѣ дней.
И ложью стало міру подневолье:
На Божіе раздолье
Стремилась ты, вся улегчась, сгорая,
До дѣтскости, до рая, —
И странницей ходила по лѣсамъ,
Вѣрна землѣ — въ тоскѣ по небесамъ.

Однимъ огнемъ дышали мы, сгорая
И возгораясь вновь;
И быть двоимъ, какъ мы, одной вселенной,
Воскреснуть вмѣстѣ, вмѣстѣ умирая,
Мы нарекли: любовь.
Ее въ земномъ познали мы нетлѣнной...
Зачѣмъ же обликъ плѣнный
Оставленъ сирымъ — по землѣ печальной
Идти до цѣли дальной?
Мой полонъ духъ, и полны времена;
Но все не видно въ горькой чашѣ дна.

А твердь все глубже, полночь осіяннѣй;
Лучистѣй и тѣснѣй
Отъ новыхъ звѣздъ мирьяды къ сердцу нитей
Бѣгутъ, поютъ; цвѣты благоуханнѣй,
И Тайна все нѣжнѣй,
И въ Богѣ сокровенное открытѣй.
Единосущнѣй, слитѣй
Душа съ тобой, душа моей вселенной!..
Зачѣмъ же вожделѣнный
Таится мигъ въ ночи, хранимъ судьбой, —
И днемъ я мертвъ, расторгнутый съ тобой?

Дорогою воздушной
Въ обители незримой
Достигни, пѣснь, достигни, плачъ, родимой!
Скажи ей мой послушный,
Скажи мой нерушимый
Обѣтъ быть вѣрнымъ въ ней ея Землѣ,
Пока причалитъ челнъ къ моей скалѣ
И узримъ вмѣстѣ, въ пламенномъ просторѣ,
Стеклянное предъ Ликомъ Агнца Море.