Mi fur le serpi amiche.

Ужъ я топчу верховный снѣгъ
Алмазной дѣвственной пустыни
Подъ синью траурной святыни;
Ты, въ знойной мглѣ, гдѣ духъ полыни, —
Сбираешь яды горькихъ нѣгъ.

Въ безплотный облакъ и въ эѳиръ
Глубокій міръ внизу истаялъ...
А ты — себя еще не чаялъ,
И вѣщей пыткой не изваялъ
Свой окончательный кумиръ.

Какъ День, ты новой мукой молодъ;
Какъ Ночь, стара моя печаль.
И я извѣдалъ горна голодъ,
И на меня свергался молотъ,
Предъ тѣмъ какъ въ отрѣшенный холодъ
Крестилась дышащая сталь.

И я былъ рабъ въ узлахъ змѣи,
И въ корчахъ звалъ клеймо укуса;
Но огнь послѣдняго искуса
Заклялъ, и солнцемъ Эммауса
Озолотились дни мои.

Дуга страдальной Красоты
Тебя ведетъ чрезъ преступленье.
Еще, еще преодолѣнье,
Еще смертельное томленье, —
И вотъ — изъ безднъ восходишь ты!