Вѣй, пожаръ! Идутъ герои
Отъ опальныхъ очаговъ —
Плѣнъ дѣлить и клады Трои,
И сокровища боговъ.

Каждый мышцей неистомной
Алой сѣчи мзду купилъ.
Всталъ — и емлетъ жребій темный
Ѳессаліецъ Эврипилъ.

И потупилъ бранникъ лютый
Быстрыхъ глазъ безстрашный бѣгъ —
На Гефэстовъ пресловутый
Златокованный ковчегъ.

Даръ отеческимъ залогомъ
Отъ Кроніона Дарданъ
Древле взялъ, — что̀ тайнымъ богомъ
Эврипилу нынѣ данъ.

— „Эврипилъ! струямъ Скамандра
Ввѣрь нетронутъ страшный даръ:
Не вотще его Кассандра,
Озираючи пожаръ,

„Съ окровавленнаго прага
Къ нашимъ ринула ногамъ!
Съ ярыхъ устъ скипала влага, —
Ихъ суды слышны богамъ.

„Эврипилъ! струямъ Скамандра
Ты предай невѣрный даръ:
Стелетъ недругу Кассандра
Рока сѣть и мрежи каръ“...

Но героямъ царь не внемлетъ:
Испытать обѣтъ нѣмой
Онъ горитъ, и кладъ подъемлетъ,
И бѣжитъ, укрытый тьмой.

Скрыню раскрылъ — и при заревахъ ночи
Мужа прекраснаго видитъ въ гробу.
Свѣтятся сткломъ неотводный очи;
Вѣтви густыя сплелися на лбу.
Въ лѣвой — сосудъ; жезлъ — въ десницѣ торжественной.
Долгій хитонъ испещряютъ цвѣты.
Дышатъ черты
Силой божественной.

Царь изрылъ тайникъ и нѣдрамъ
Предалъ матернимъ ковчегъ.
А изъ нихъ, въ цвѣтеньи щедромъ, —
Глядь — смоковничный побѣгъ

Прыснулъ, сочный, — распускаетъ
Крупнолистные ростки, —
Пышнымъ вѣтвіемъ ласкаетъ
Эврипиловы виски.

Стволъ мгновенный онъ ломаетъ,
Тирсъ раскидистый влачитъ:

Змій въ рукѣ свой столпъ вздымаетъ,
Жала зѣвныя сучитъ...

Бросилъ тирсъ, бѣжитъ и слышитъ,
Робкій, стылу шипъ змѣи...
Сжатой злобы близость дышитъ...
И въ Скамандровы струи —

Онъ нырнулъ и раменами
Побораетъ кипь быстринъ...
Быкъ, изрыгнутый волнами,
Разъяренный, изъ пучинъ

Прянулъ на берегъ и гонитъ
Эврипиловъ блѣдный страхъ...
Витязь бѣгъ ко граду клонитъ, —
Врагъ храпитъ, взрывая прахъ...

Стелютъ стогна звонкій камень;
Очи горькій дымъ слѣпитъ...
Ужъ не быкъ реветъ, а пламень,
И не змій — пожаръ шипитъ:

Въ очи глянетъ, жалитъ жаломъ,
Пышетъ яростью горнилъ...
Вдругъ настигъ — и въ вихрѣ аломъ
Сердце сердцемъ подмѣнилъ...

Дикъ, онъ озрѣлся на площади. Зданій
Мощи пылаютъ. Въ скорбной толпѣ
Жены подъемлютъ клики рыданій...
Юноша-богъ — на горящемъ столпѣ!..
Богь ли ковчега — тотъ отрокъ властительный?
Кудри-фіалки подъ шлемомъ темны.
Очи влажны
Мглой опьянительной...

Обуянъ видѣньемъ, скачетъ,
Бога славя, Эврипилъ.
„Та, что здѣсь по мужѣ плачетъ
Иль по сынѣ“, — возопилъ: —

„Иль по дочери, поятой
На срамленье ко врагу.
Иль по храминѣ богатой
И родному очагу, —

„Пусть предъ Вакхомъ браней пляшетъ,
Станъ согбенный разогнетъ!
Пьяный пламень поле пашетъ,
Жадный жатву жизни жнетъ.

„Все лизнетъ и все разсудитъ
Съ Геей сплетшійся Перунъ.
Кто пребыть дерзнетъ — пребудетъ:
Ветхій Фениксъ вѣчно юнъ.

„Живъ убійцею-перуномъ,
Поединкомъ красенъ міръ.
Разногласье въ строѣ струнномъ,
И созвучье въ спорѣ лиръ.

„Пойте пагубу сраженіи!
Торжествуйте сѣвы сѣчъ!
Правосудныхъ расторженій
Лобызайте алый мечъ!

„Огневого воеводы
Множьте, множьте легіонъ!
Кто прильнулъ къ устамъ Свободы,
Хмелемъ молній упоенъ.

„Ляжетъ въ полѣ, опаленный, —
Но огнемъ прозябнетъ — жечь.
Лобызайте очервленный —
Иль, схвативъ, вонзайте — мечъ!“