Если солнце в Лабиринте
Небу жаль похоронить,
Боги солнечные, киньте
Мне спасительную нить!

Вы вотще ли, Музы, пели:
«В ночь пещер, в земные щели
Луч ты должен уронить?»
Я в могильном Лабиринте.
Иль из уст мне душу выньте,
Или киньте, боги, нить.

Над младенцем в колыбели
Парки пряли, Музы пели;
Уронили в колыбель
Парки — золото кудели,
Музы — сладкую свирель.
Если небо колыбели
Мог ты в сердце сохранить,
Из божественной кудели
Свей водительную нить.

Если солнце в ствол свирели
Мог ты гимном полонить, —
Ей верна, к родимой цели
Поведет, потянет нить.

Вы же, в темном Лабиринте
Обитающие боги,
Стерегущие пороги,
Солнце алчные пленить,
Умолений не отриньте:
Дал певец, чего хотели
Души тьмы. Вам — луч свирели,
Гостю — солнечная нить.

(пробуждаясь в лунном луче)

Что́ звучало так напевно,
Что́ молило так узывно,
Что́ забилось вновь прерывно,
Что опять встомилось жадно
Сердце в персях дивно-сонных,
Успокоенных усладно?
Где я? В недрах темнолонных
Подземельная царевна,
Ариадна?... Ариадна.

Он ушел, а ты — забылась
(Ах, забвенье лишь отрадно!),
Руку положив на темя:
Пурпуром лазурь затмилась,
Остров поплыл, стало время...
Вот, я дома пробудилась....

Милый, вновь ты, вновь мне ведом!
Лев, ревнующий к победам
Солнца, — бог, весенний дождь
Иль Орфей, певучий вождь, —
Ты — один, как я едина,
Солнцева невеста сына.

Дочь Миноса на покой
Я усталого склоняю,
Темя тонкою рукой,
Чаровница, осеняю.

Сонный мой разымчив хмель:
Я, как мать, приникну к сыну
И из груди тихо выну
Колыбельную кудель.
Озарятся своды ярко,
Буду солнце прясть, как Парка,
Выпряду златую нить.

Лишь взыграет на свирели
Милый странник, вспыхнет нить.
Он спасен... и вновь, у цели,
Должен в солнечном пределе
Деве ночи — изменить.