692 В серьезные попытки установить значение «ивановских сред» для «культурного развития России» вкрадываются неточные указания, искажающие хронологию и характер фактов. Из уважения к исторической верности даем (не на шатких воспоминаниях, а на документах той эпохи — на письмах и дневниках — основанное) топографическое описание башенной квартиры, ее постепенные преобразования и последовательные смены ее насельников. 31 июля 1905 года В.И. сообщает Брюсову свой адрес в Петербурге: — Таврическая, 25. (В 1913/14 году строения на улице Таврической были заново нумерованы, и дом № 25-ый стал домом № 35-ым). «Круглая башня над Таврическим парком», о которой В.И. пишет 29 августа, есть закругленная угловая часть дома,

выходящего одной стороной на Тверскую, другой — на Таврическую улицу. Окна «башни» направлены на Таврический дворец с его дивным садом. Из шестого этажа квартиры, в которой вдвоем поселились В.И. и Л.Д., дворец и парк представлялись находящимися под ними. Решив остаться в Петербурге, Ивановы назначили у себя журфиксы по средам. «Среда день наших приятелей» сообщает В.И. в сентябре. (См. письмо к Брюсову от 20 сент.). Собственно «башня» состояла из одной круглой комнаты, с двух сторон перерезанной легкими стенами-перегородками: посреди получался прямоугольник с одной закругленной стороной, а по бокам его образовывались два полулунообразных сектора. В центральной части «башни», освещенной лишь одним окном, происходили собрания по средам. Тогда со всей квартиры туда приносились стулья; большой стол для освобождения места сдвигался к выходной в переднюю двери; гости проходили через маленькую боковую дверь левого сектора. Стол не оставался пустым: на него обычно садилась Лидия с ближайшими друзьями. Все комнаты, кроме башенной, были мансардными. На Тверскую выходила просторная двухоконная комната Лидии; обстановку этого помещения — оранжевого, цвета античной теракоты — составляли две большие, низкие тахты, заброшенные бесчисленными подушками, шалями, платками, и высокая урна, в которой Вячеслав и Лидия хранили свои рукописи. (См. Том I, стр. 88—94). Против комнаты Лидии находилась ярко красная, точно огневая, рабочая комната Вячеслава. Маленькая комната эта висела над двором-колодцем; вида из нее никакого, но в нее входили небо, солнце и тишина. Возле комнаты Лидии была еще комната для приезжих. Эти две мансардные комнаты, выходившие на Тверскую, и маленькая комната, выходившая во двор, изначально образовывали отдельную квартиру; но она, еще до въезда Ивановых, была присоединена к башенному помещению. На Таврический сад смотрело окно («башни» смежной) большой, темнозеленой комнаты — столовой.

«Среды», начавшиеся ранней осенью 1905 г., продолжались без перерыва до поздней весны, вопреки политически тревожной зиме и произведенному на «башне» обыску. В 1906 г. после летнего перерыва «среды» возобновились. Они были прерваны в декабре болезнею Лидии: из-за воспаления в легких ей пришлось некоторое время пролежать в больнице. В начале января 1907 г. Л.Д. вернулась домой, но, слабая, больная, она была не в силах устраивать многолюдные приемы. Весною несколько собраний по средам состоялось, но нерегулярно. Летом Ивановы уехали в имение друзей — Загорье. (См. Том I, стр. 117-124), где 17 октября Л.Д. неожиданно скончалась. Зимою с телом жены В.И. вернулся в Петербург. В 1908 г. «среды» начались вновь. Вновь там «разбирались» стихи, вновь велись беседы утонченнейшие, вновь

симпозиально встречались люди различных специальностей, профессий, мировоззрений, но — ушел из «сред» их дионисийский трепет, «умерла их душа», говорил Бердяев про Лидию. А вокруг В.И. попрежнему толпился народ, попрежнему (даже больше чем прежде) являлся он и мишенью нелепейших инсинуаций, и предметом безусловных поклонений. Эпитет «мудрый» сделался как-бы составной частью его имени. Близкие друзья и люди, мало знакомые, стали просить у «мудрого Вячеслава Иванова» особых личных свиданий не только для научных наставлений, но и для интимных исповедей. Приходить на исповеди к значительным писателям был в России установившийся обычай. Такие индивидуальные посещения получили название — аудиенций. (См. стр. 790). Еще несколько лет «башня» являлась «литературным центром» и средоточием элиты. Весною 1912 г. В.И. с Верой и Лидией (дочкою своей) уехал заграницу. То был конец «ивановских сред». Осенью 1913 г. он на родину вернулся, но не в Петербург, а в Москву.

Что касается заселения «башни», то в течение года с половиною В.И. и Л.Д. были ее единственными обитателями. «Единственными» не значит, что они были одни. Их постоянно окружало множество гостей. Друзья у них ночевали, приезжие оставались неделями. Но всё же постоянных насельников не было. Впервые они появились лишь s начале февраля 1907 года. То были Максимилиан Волошин и жена его Маргарита Васильевна (ур. Сабашникова). Случилось это потому, что снимаемые Волошинами комнаты в квартире под «башней» понадобились хозяйке той квартиры, и Л.Д. предложила Максу и Маргарите переехать наверх, на «башню». В мансардной комнате, выходившей на Тверскую, сделали легкий ремонт; Волошин почему-то оклеил ее, и без того несветлую, мрачными, серыми обоями. Жить вчетвером было интересно, творчески плодотворно, но не привелось им долго пробыть вместе. Месяца через два Волошин отправился в свой Коктебель, и вскоре к нему поехала Маргарита. Они не вернулись на «башню» после смерти Лидии. Когда к весне 1907 г. после долгих сомнений: не опасно ли «переселить семью на волкан» (см. Дневник В.И. 1906 г.; запись 2 июня) — В.И. и Л.Д. всё же решили привезти детей в Россию, они сняли соседнюю с комнатой Лидии квартирку, состоявшую из трех мансардных помещений. Вход в нее был лишь с «черной» лестницы. Пробили стену так, что получился общий коридор с комнатами, направленными на Тверскую; но отремонтировать новую квартирку к появлению детей не успели. Ликвидировав виллу Жава̀, Марья Мих. Замятнина вместе с Костей (сыном Л.Д. от первого брака) и с «маленькой» Лидией (дочкой В.И. и Л.Д.) уже к Пасхе приехала на «башню». Прожили дома Лидия и Костя лишь несколько дней: сперва гостили в имении у знакомых, потом с Замятниной уехали

в Загорье, куда много позднее к ним приехали родители. Вера (дочь Лидии) осталась в Шатлэне (лишившись виллы, переехала к друзьям,) Она сдавала экзамены на аттестат зрелости; освободившись только к середине лета, она поехала прямо в Загорье. Старший сын Л.Д., Сережа, учился тогда в Англии.

Зимою, после возвращения В.И. на «башню», там, почти самовольно, надолго поселилась Анна Рудольфовна Минцлова (см. стр. 722). Собрания по средам (когда они возобновились) пришлось устраивать в большой столовой. Башенную комнату в течение некоторого времени сдавали иностранным корреспондентам при Гос. Думе. Потом ее сделал своею В.И.; он перенес туда все любимые вещи Лидии и ее небольшое бюро красного дерева, водворил массивный письменный стол «дедушки» (покойного отца Л.Д.), его кресла старинные, диваны и бесконечное количество книг, занявших всё пространство. «Маленькая» Лидия с Замятниной устроились в мансардной комнате Волошиных. Лидию угнетали печальные, серые обои, и В.И. для нее заменил их веселыми, голубыми. Он даже в «Дневнике» говорит о «Лидиной и Марусиной комнате, которую счастливым выбором обоев обратил в кусочек неба, в лазурный грот». (См. выше стр. 789). Вера въехала в правый сектор «башни» с окном на Таврический сад. В бывшей комнатке В.И. останавливались наезжавший из Юрьева студент Сережа (он поступил в Юрьевский университет: в Московский его не приняли с английским дипломом средней школы. См. стр. 747) и кадет Костя, отпускаемый на праздники из кадетского корпуса домой. Позднее в оранжевую комнату Л.Д. перенесли столовую. Три маленькие, Лидией Дим. присоединенные комнаты, были приведены в жилой вид, минимально меблированы и предоставлены гостям, сменяющимся калейдоскопно. Начиная с апреля 1908 г. в них прожил по приглашению В.И. четырнадцать недель Иоганес фон Гюнтер (см. выше стр. 737, 739). Обитателем тех мансард становился многократно, но неподолгу, любимейщий друг В.И., человек блаженный, не от мира сего, и вдруг невероятно, пронзительно зоркий, знаток просодии, умный поэт — Юрий Верховский. Там порою ночевал созвучный В.И. религиозный философ Владимир Эрн, и раздавались беседы о предчувствии евангельского Логоса в древней Элладе. Там дней десять провел редактор неокантианского «Логоса», прекрасный оратор, тонкий мыслитель Федор Степун, специально приехавший в СПб., чтобы уговаривать В.И. стать сотрудником чуждого ему журнала. Там Андрей Белый писал свой «Петербург». Всех гостивших там друзей невозможно ни назвать, ни перечесть. Но всеми тремя комнатами временные насельники «ивановской башни» могли пользоваться только до позднего лета 1909 г., когда в две из них окончательно вселился Кузмин. В.И. надеялся упорядочить жизнь высоко ценимого им поэта. Он записал 6 авг.

1909 г. в свой Дневник: «Я радуюсь за Кузмина. Друзья находят его светлым и радостным. Он, кажется, счастлив, что живет здесь, и душа его ясна.» Кузмин убрал комнаты по-своему и, независимо от В.И., принимал там своих приятелей. Т.к. отношения между ним и В.И. вопреки обычаям Кузмина были простые, дружеские, прохладные, и у них «мечта скликалася с мечтой» только в поэзии, то долгое время никаких столкновений не было. Начались они на Мойке, редакции «Аполлона», но они не ограничились одними журнальными спорами. Кузмин убегал по своей независимой «черной» лестнице в какие-то притоны; возвращался с подбитым носом и синяками на щеках. В.И. пытался его облагоразумить; реакции бывали бурными, и не менее бурными бывали реакции на реакции. Потом «аббат» смущенный, умиленный становился мил и тих; происходило примирение: — не надолго, конечно. Всё же Кузмин благополучно прожил в квартире на Таврической до самого отъезда В.И. за границу, т.е. до весны 1912 г. (см. выше прим. к стихотворению — «Анахронизм» — «Cor Ardens» — и прим. к стихотворению «Свидание»; «Нежная Тайна» — в третьем томе). Тою же весною Марья Мих. Замятнина передала квартиру знакомым и сама уехала к В.И. в Швейцарию. «Башня» была покинута навсегда.

754 Михаил Осипович Гершензон — известный литературовед, близкий друг В.И. (1869-1925). О нем см. в томе 1-ом стр. 165-168 и примечания к «Переписке из двух углов» в томе III-ем. На стр. 753 — замечание В.И. «о таинственных и нежных причинах» относится к важнейшему событию в личной жизни М.Г., к браку его с Марией Борисовной Гольденвейзер (сестрой Александра Гольденвейзера, тонкого, любимого Толстым пианиста), женщиной чуткого ума и умного сердца.

757  В.И. и Л.Д.З. много и многим говорили о священной возможности духовно-душевно-телесного единения трех. Маргарита Волошина в своих воспоминаниях пишет: «У них» (речь шла о Вячеславе и Лидии — О.Д.) «была странная идея: если два человека, как они оба, совершенно слились воедино, то они могут любить Третьего. (...) Такая любовь есть начало новой человеческой Общины, больше того, новой Церкви, где Эрос воплощается полностью даже в теле и крови». Выражение «новой Церкви», конечно, не точно передает мысль В.И., но несомненно и он, и Лидия усматривали тогда в единении трех первый шаг на пути к соборности. Sie hatten eine merkwürdige Idee : wenn zwei Menschen, wie sie beide, so ganz eins geworden sind, können sie einen Dritten lieben. (...) Solch eine Liebe ist der Anfang einer neuen Menschengemeinschaftja einer neuen Kirche, in der Eros bis ins Fleisch und Blut verkörpert wird ».

(Margarita Woloschin : Die Grüne Schlange, Lebenserinnerungen. Deutsche Verlags-Anstalt, Stuttgart, 1954. S. 191.)

765 Статья «Ты еси», по словам В.И., была написана на рубеже двух годов: в конце декабря 1906 г. и в начале января 1907 г. Впервые она появилась в журнале «Золотое Руно» в 1907 г., 7, 8, 9.

776 Димитрий Евгеньевич Жуковский — с 1909 г. муж Аделаиды Герцык. Биолог по образованию, литератор по деятельности. В 1905 г. издавал «Вопросы Жизни».

780 Под псевдонимом Иван Странник писала жена Евгения Васильевича Аничкова — Анна Митрофановна. Женщина талантливая, умная, честолюбивая она долго жила в Париже, имела там блестящий салон, постоянно посещаемый другом ее, Анатоль Франсом, и, приехав в Петербург, собиралась вращаться в высшем свете и в придворных кругах. Революционная деятельность ее мужа разрушила все ее планы. Что касается пребывания Аничкова в тюрьме, то причина была как нельзя более дикая. (Об отношениях В.И. с Аничковым см. том III). Евгений Вас. Аничков, (1861-1938) серьезный ученый, ученик А. Веселовского, исследователь «весенних песен», хороший медиевист, был человеком фантастическим, по старинному рыцарственным, со смешным оттенком донкихотства. Вместе с Ариадной Тырковой возвращался он из Парижа в Петербург. Был он ярым социалреволюционером, и как таковой, терпеть не мог социалдемократов. Но из галантности согласился помочь знакомой даме провести для партии нелегальную литературу. Ехал он с Тырковой в отдельном купэ международного вагона первого класса. У обоих вид был вполне барский. На границе вошел офицер, мельком взглянул на их паспорта и небольшие саквуаяжи, вежливо поклонился и направился к двери. Но, не успел он пройти в коридор как Аничков воскликнул: «nous sommes perdus». Офицер, конечно, вернулся, приказал сделать тщательный осмотр всего багажа и всех диванов, нашел компрометантные бумаги. Аничков естественно заявил, что спутница его ничего не знала и нелепого возгласа его не поняла. Он был арестован и приговорен к заключению в Петропавловскую крепость. То было его вторым заключением в тюрьму: первое произошло еще во время «аграрных беспорядков» 1905 года. Аничков явился в село Керемерко (Новгородской губ.) и горячей речью стал убеждать крестьян в необходимости захватить соседние имения. (Ближайшим соседним имением было его собственное имение «Ждани»). Крестьяне поспешили донести полиции, что барин велит грабить свой дом, — и Аничков был посажен в тюрьму.

781 Копорье — имение Зиновьевых подле крепости Копорье.

782 Гриневичи —родственники Евгении Антоновны Герцык. Казимир Герцык женился на ней после смерти своей первой жены, матери Аделаиды и Евгении. (См. выше стр. 717-720; 733-734).

784 Ольга Михайловна —жена Всеволода Эмильевича Мейерхольда. В.И. с нею дружил, у нее на даче по летам гостила «маленькая» Лидия. (Об отношениях В.И. с Мейерхольдом см. Том III-ий, прим. к стихотворению «Хоромное Действо» в сборнике «Нежная Тайна»).

785 По поводу введенного В.И. термина «кларизм» см. выше стр. 791, последний абзац примечания к стихотворению «Анахронизм», посвященному Кузмину.

791 «Велес» — журнал, который собирался издавать Городецкий. «Золотое Руно», 1909, № 6 предупреждает: — «В некоторых газетах появилось сообщение о журнале «Велес», который будет выходить в Петербурге с осени под редакцией А. Ремизова и С. Городецкого. Это неточно. «Велес» будет редакцироваться и издаваться одним только С. Городецким. (...) «Велес» посвящается русскому и славянскому искусству». Слово «Велес» значит повелитель, правитель, власть имущий.

791 В.И. сблизился с Сергеем Константиновичем Маковским (1871-1962) в счастливый период его жизни, когда редактор и издатель «Аполлона» начинал осуществлять задуманный им журнал. Об изначальном согласии — идеологическом и техническом —, о позднейших спорах и бурях в редакции «Аполлон» см. Том III-ий.

796 Летом 1909 года «маленькая» Лидия гостила два месяца на даче у Беляевских. Беляевские были друзьями М.М. Замятниной. Семья состояла из трех сестер: Веры, Ольги и Юлии. Интереснее всех была Ольга Александровна. Судьба ее была печальной: Ольга Ал. потеряла мужа и четырнадцатилетнюю дочь. Горе ее не омрачило, а умудрило; тихая была она и духовно глубокая; писала стихи. В.И. любил вести с ней долгие, религиозные, задушевные беседы. Жили сестры с 90-летней глухой матерью, имевшей неудобную привычку вслух, громогласно выражать свои суждения о присутствующих, всегда отрицательные.

798 Ольга Афанасьевна Глебова — первая жена художника Сергея Юрьевича Судейкина, актриса Петербургского Суворинского театра. Современники заметили ее в двух ролах пьес Юрия Беляева: — «Путаницы» и «Психеи». Анна Ахматова, сделав из нее персону (маску) в «Поэме без героя», сохранила для потомков память об ее игре, обогатив «Путаницу» из жизни актрисы взятой трагической чертой. Ольга Глебова-Судейкина умерла в Париже вскоре по окончании Второй Мировой войны.

800 Таня — прислуга на «башне». «Маленькая» Лидия любила с нею, женщиной смышленой, обсуждать всякие бытовые происшествия. Свечник — хозяин бакалейной лавки, постоянный поставщик Ивановых, человек себе на уме, обходительный. (На «башне» горело обычно много свечей). В.И. радовался на меткие, своеобразные замечания своей дочери.

804 Дуня — одна из девушек, сопровождавших Лидию Димитриевну. Дуня вышла замуж за балтийского рыбака и поселилась с ним на берегу моря, недалеко от Петербурга. Сон В.И. оказался телепатическим: в ту пору Дуня тяжело болела (чего он не знал) и вскоре умерла. (О девушках, окружавших Л.Д. см. стр. 683).