События
Предисловіе
ВЯЧЕСЛАВЪ ИВАНОВЪ.
НѢЖНАЯ ТАЙНА.
ΛΕΠΤΑ.
.jpg)
ИЗДАТЕЛЬСТВО
«ОРЫ»
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
1912
Стихотворенія, соединенныя подъ заглавіемъ «НѢЖНАЯ ТАЙНА», по преобладающему въ нихъ лирическому мотиву,— написаны лѣтомъ 1912 года, въ Савоѣ, безъ опредѣленнаго плана, почему и располоЖены (съ незначительными отступленіями) въ порядкѣ ихъ возникновенія.
Приложеніе озаглавлено ΛΕΠΤΑ — въ подражаніе александрійскимъ поэтамъ, которые называли такъ свои поэтическія «мелочи». Это маленькое собраніе посвящается пріятелямъ стихотворца и, вмѣстѣ съ ними, любителямъ стиховъ, сложенныхъ по частнымъ, скромнымъ поводамъ или просто — въ шутку. Если такія произведенія художественно закончены въ своемъ родѣ, они могутъ, наравнѣ съ другими приношеніями, упасть смиренною лептой въ копилку Аполлонова святилища.
Да не усмотрятъ школьнаго педантизма въ томъ, что послѣднія изъ этихъ лептъ выбиты древнимъ чеканомъ. Пристрастіе любителя оправдывается его вѣрою въ будущность нашего гуманизма. Авторъ думаетъ, что античное преданіе насущно-нужно Россіи и Славянству, — ибо стихійно имъ родственно, — и смѣло предполагаетъ въ числѣ своихъ читателей «humaniorum studiorum cultores».
Озирая все, собранное вмѣстѣ въ одномъ изданіи, авторъ, первый, смущенъ сопоставленіемъ столь различнаго. Нѣкоторыя страницы книжки изображаютъ созерцанія, несомнѣнно выходящія за предѣлы поэзіи, понятой какъ ars profana — какъ художество мірское, а не таинственно-богослужебное. Другія, напротивъ, являютъ, повидимому, вторженіе въ округу искусства такой обыденности, которая можетъ показаться «внѣшнею» — profana — артистическому Парнасу. Один — скажетъ его судъ — посвящены предметамъ, недоступнымъ Музѣ, по своей возвышенности или «запредѣльности», другія — недостойнымъ ея, по непосредственной близости къ Житейскому и повседневному.
Авторъ признается, что въ долгихъ размышленіяхъ о существѣ поэзіи разучился распознавать границы священныхъ участковъ: онъ не умѣетъ болѣе различать Желательнаго н не-Желательнаго въ ней — по содержанію. Мѣриломъ поэтическаго (поскольку рѣчь идетъ о словесномъ воплощеніи душевнаго состоянія) служитъ для него достоинство формы: не техническое, въ тѣсномъ смыслѣ слова, ея совершенство, но — въ болѣе широкомъ н окончательномъ смыслѣ — ея художественно-цѣльное тожество съ содержаніемъ. Изъ чего, впрочемъ, вовсе не слѣдуетъ, что онъ считаетъ это единство формы и содержанія дѣйствительно осуществленнымъ въ собственныхъ твореніяхъ: никто себѣ не судья.
В. И.
