Ты самъ упоилъ
Разымчивымъ нектаромъ
Мойръ, обступившихъ
Ложе родившей,
Арей — Діони́съ!
И стражей — змѣй
Ты въ колыбель
Вложилъ младенца.
Медомъ вскормилъ его,
Млекомъ воспоилъ Земли
Въ пещерѣ тайной.
И по́вязью пу́рпурной
Очи затмилъ ему,
И юношу ринулъ
Въ бой мужей —
Слѣпца, полубога, провидца:
Да крови не видитъ,
Не видитъ Керы,
Не видитъ бездны,
Ахъ! и не видитъ

Цвѣтовъ умильныхъ
Свой свѣточъ ты
Предъ нимъ возжегъ
Звѣздой вожатой —
И краемъ безднъ
Ведомый шелъ
Тропою вѣрной;
Тропою легкой
Шелъ по змѣя́мъ
Эринній спящихъ.
Незримой чашей
Ты укрѣплялъ
Усталаго;
Незримой флейтой
Будилъ уснувшаго.
Послушный шелъ онъ
Звѣздѣ вожатой,
По вѣнцамъ, по кро́ви —
Слѣпецъ, полубогъ, звѣздовидецъ, —
И шумѣли надъ нимъ
Крылами славы
Побѣда-Дѣва
И Дѣва-Обида...
А ты глядѣлъ,
Веселяся сердцемъ,
На полубога,
Игрой со львомъ
Играя львиной...
И вдругъ
Свой свѣточъ —
Задулъ, —

Играя,
О, левъ! о, богь!
Одинъ,
На хладной скалѣ,
Очнулся сновидецъ
Въ ночи беззвѣздной, —
И глухо подъ нимъ
Океаниды глубокія,
Стеная, пѣли
Древнія узы...