Покорный день сходилъ изъ облаковъ усталыхъ;
И, какъ сомкнутыя покорныя уста,
Была беззвучна даль, и никла нѣмота
Зеленохвойныхь чащъ, и немощь листвъ увялыхъ.

И кроткою лилась истомой теплота
На нищій блескъ дубовъ, на купы пиній малыхъ;
И влажная земля, подъ тлѣньемъ кущъ опалыхъ,
Была, какъ Смерть и Сѣвъ, смиренна и свята...

Такимъ явился мнѣ, о, мертвая Равенна!
Твой лѣсъ прославленный, — ты, въ лѣпотѣ святынь,
Подъ златомъ мозаикъ хранительныхъ забвенна!

И былъ таковъ твой сонъ и скорбь твоихъ пустынь,
Гдѣ вѣетъ кротко Смерть, подъ миромъ крылъ лелѣя
Мерцающую Жизнь, какъ блѣдный огнь елея.