Въ полдень жадно-воспаленный,
      Въ изможденьѣ страстныхъ розъ,
Изобильемъ утомленный
      Въ огражденьѣ властныхъ розъ,
Я вдыхаю зной отравный
      Благовонной тѣсноты.
«Гдѣ», вздыхаю, «ты, дубравный?»
      И тоскую: «гдѣ же ты?»

Легконогій, одичалый,
      Ты примчись изъ темныхъ пущъ!
Входятъ боги въ садъ мой алый,
      Въ душный рай утомныхъ кущъ.

Взрой луга мои копытомъ,
      Возмути мои ключи!
Въ цвѣтникѣ моемъ укрытомъ
      Пчелы рѣютъ и въ ночи.

Золотыя рѣютъ пчелы
      Надъ кострами рдяныхъ розъ.
Млѣютъ нарды. Бьютъ Пактолы.
      Зрѣютъ гроздья пьяныхъ лозъ.
Каплютъ звонъ изъ урнъ Наяды
      Межъ лазурныхъ зеленей...
Занеси въ мои услады
      Запахъ   лога и корней,—

Духъ полынный, вялость прѣли,
      Смольный духъ опалыхъ хвой,
И пустынный вопль свирѣли,
      И Дріады шалой вой!
Узы яркія плету я —
      Плѣны стройныхъ, жаркихъ бедръ;

Розы красныя стелю я —
      Искушеній страстныхъ одръ.

Здѣсь, пугливый, здѣсь, блаженный,
      Будешь, плѣнный, ты бродить,
И вокругъ, въ тоскѣ священной,
      Око дикое водить,—
Что земля и лѣсъ пророчитъ,
      Ключъ рокочетъ, лепеча,—
Что въ пещерѣ густотѣнной
      Сестры пряли у ключа.