2012

Судьбам русской эмиграции в Италии посвятили международную конференцию в Петербурге

Север и Юг, единство противоположностей. Что объединяет нас? Почему многие итальянцы предпочитают читать на русском языке Достоевского, Булгакова, Пушкина, а русские не могут жить без Итальянского Ренессанса? Эти и многие другие вопросы обсуждали в Петербурге участники международной конференции «Образы Италии в России-Петербурге-Пушкинском доме». Рассказывают «Новости культуры».

О первых русских эмигрантах в Риме рассказывает выставка «Скитаний пристань вечный Рим». Это проект четырех итальянских университетов. Для многих бывших россиян Рим стал второй родиной. В начале сороковых американцы снимали фильм о русской эмиграции. Это исторические кадры. Поэт Вячеслав Иванов. В Риме он написал свой главный поэтический манифест «Аве Рома – римские сонеты».

«Первый сонет-манифест, судьба России, эмиграции, судьба страны, которая погибла и виновато его поколение», – говорит директор Центра исследований Вячеслава Иванова в Риме Андрей Шишкин.

Андрей Шишкин возглавляет исследовательский центр Иванова в Риме. Итальянский, как родной русский. Читает «Онегина» на… итальянском.

«Евгения Онегина» на итальянский перевел Этторе Логатто. Вначале как роман в прозе, потом в поэзии. Издание тридцать седьмого года вышло на следующий день, после того, как в Советском Союзе отметили столетие со дня смерти Пушкина. Тогда на первой полосе «Правды» напечатали портрет поэта, а на обратной – расстрельные списки. Революция самая горячая тема для итальянцев. И самая больная для русских эмигрантов, которые пишут об этом книги.

«Итальянцы увидели русскую революцию, когда она происходила, – рассказывает доцент РГГУ Алексей Юдин. – И этим медиатором был Владимир Забугин, историк, музыкант».

После революции в Риме оказался Андрей Белобородов. Русский художник бежал от большевиков по льду финского залива в Финляндию. Потом с новым паспортом – в Европу. Среди его друзей не только цвет русской эмиграции: балерина Анна Павлова, Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский. Но и европейские миллионеры. В старом Риме, Белобородов построил палаццо для Мориса Сандозы, мецената и поэта, чьи книги иллюстрировал Сальвадор Дали. Затем замок для семьи Коленкуров. Самый известный Коленкур, генерал и дипломат, сопровождал Наполеона в Россию, о нем упоминал Толстой в романе «Война и мир».

Потерянную Родину, как погибшую цивилизацию Белобородов нарисовал в цикле «Великий остров». Теперь это только миф, страна мечты. Погруженные в воду развалины храмов и замков, кричат о ее былом величии.

«Это миф о мире, в который никогда не вернешься, о прекрасном прошлом, – говорит Андрей Шишкин. – Миф эмиграции».

В сорок втором на экраны вышел фильм «Мы живы – прощай Кира» – о жизни русского аристократа в революционном Ленинграде. Художником на картине стал Белобородов. И снова зазвучала русская тема. Декорации напоминают Михайловский замок и Кунсткамеру. И абсолютно русские типажи.

«Цепкая память, как говорил Набоков, унесла эту Россию с собой, и вот она в образах», – говорит Андрей Юдин.

Жившие в вечном городе, русские эмигранты так и остались навечно привязанными к России. Которую потеряли, но о которой всегда помнили.