20/IX-66 г.
Дорогая Нелли, Ваше письмо было для меня приятной неожиданностью. Хорошо, если Вы окажетесь в Сухуми. Приятно вспомнить Баку и то, что с ним связано. Видно, рано или поздно, но неизбежно приходит время, когда в прошлом остается всего больше, чем в будущем. Тогда это прошлое чаще начинает всплывать в памяти. Фото «чаши» у меня, к сожалению, тоже пропало. Виктор обещал переснять и прислать, но обещание осталось только обещанием.
Вы не пишете, что делали всё это время, чем заняты сейчас, какими ветрами Вас занесло в Ижевск.
Что сказать Вам о себе? Прошлый год дался мне очень тяжело: и тяжелые болезни и потери близких <...> начинаю понемногу приходить в норму. Начинаю мало, мало работать: приготовила к выставке и с учениками принялась возиться. А на пенсии я уже давно <...>
9/I-67 г.
Дорогая Нелли! Во-первых, спасибо за присланное мне Вами письмо Андрея. Приятно получить весточку о нем и его житье и, конечно, огорчительно узнать, что у него так плохо со здоровьем. А во-вторых, очень занятно узнать мнение о себе plusquamperfectum. Ho вот на вопрос, что же изменилось с годами во мне, как и в чем, — затруднительно ответить и мне. То, что было когда-то, с годами теряет яркость и отчетливость: как-никак прошло без нескольких лет почти полсотни лет. А какое мнение сейчас можно составить, глядя со стороны на мою особу — мне представить очень трудно. Единственное, что вполне ясно, — это то, что на базаре величают уже не сестрой, не тетей, а чаще бабушкой.
А если смотреть изнутри, то замечаешь не перемены (вернее, их не видишь), а некую непрерывность
становления. Как отрезок условной прямой из точки О в точку N, причем большая часть этой прямой уже позади. Ну, тут уж ничего не попишешь.
Затем приношу извинение за неточности: писалось это французское стихотворение на память, и вкралась описка. Конечно же, не brebis, a «l’agneaux heureuz et innocents», a и по-русски я ведь упоминала ягнят, а не овечек, и когда-то в переводе у меня были ягнята.
Вот, кстати, старый мой вариант перевода. У Вас тоже всё в порядке.
«Снова и снова» — гораздо удачнее у Вас.
Как поживаете? Что делаете? Что делается в «Афинах, Спарте, Фивах»? Всего хорошего
В. Европина
письмо Андрея — здесь и далее: Андрей Константинович Давидович (см. Справочник имен). Трудно сказать, какое именно из его писем к ней послала ЕАМ Европиной. Приводим здесь два фрагмента, касающиеся их бакинской юности: «В этот приезд Виктора мы сходили с ним к Селихановичу*. Александр Брониславович был очень нам рад. Вспоминали с Витей о Харазове, о ряде других профессоров, а затем много говорили о греческих философах, Селиханович читал стихи» (нач. 1960-х, б. д.); «На днях получил письмо из Баку. Какие-то аспиранты Бакинского университета пишут что-то о Вячеславе Иванове. Были очень рады, когда мои знакомые подарили им сохранившуюся у них книжицу “Норд”» (16.I.67) [коллект. сб. стихов участников «Чаши» и др.].
plusquamperfectum — (лат.) прежде прошедшее время.
писалось это французское стихотворение на память — речь идет о следующем тексте:
(1) Priez pour le pauvre loup qui mange
(2) Les brebis heureuz et innocents
(3) Pour le diable qui fait pleurer les anges
(4) Pour le glaive qui fait couler le sang
(5) Pour le desert d’où nul ne revient sauf
(6) Priez pour le coeur de Venceslas Ivanof
[с исправленной орфографией]
(2) Les brebis heureuses et innocentes
(5) Pour le désert d’où nul ne revient sauf
[с исправленной второй строкой]
(2) Les agneaux heureuz et innocents
Стихотворение родственно стихотворному ритму баллад Франсуа Вийона (L’Epitaphe de Villon, Ballade du concours de Blois и др.). Это 9-сложник. В нем использован также излюбленный Ф. Вийоном риторический прием антитезы: loup — agneaux, brebis; pauvre — heureux; diable — anges; le glaive — le sang coule; désert — nul ne revient sauf, как в знаменитой «Балладе о поэтическом состязании в Блуа» или в «Завещании».
С другой стороны, первая строка Priez pour le pauvre loup qui mange ассоциируется с последней строкой стихотворения Поля Верлена «Gaspard Haüser chante:»
Je suis venu, calme orphelin,
Riche de mes seuls yeux tranquilles,
Vers les hommes des grandes villes:
Ils ne m’ont pas trouvé malin.
* Селиханович Александр Брониславович, проф. АзГУ, преподаватель по кафедре педагогики с 1 нояб. 1919 г.; из Дневников М. С. Альтмана: «...поляк, читает у нас лекции по философии и психологии» (Альтман М. С., с. 247—248, 253, 270, 346).
A vingt ans un trouble nouveau,
Sous le nom d’amoureuses flammes,
M’a fait trouver belles les femmes:
Elles ne m’ont pas trouvé beau.
Bien que sans patrie et sans roi
Et très brave ne l’étant guerè,
J’ai voulu mourir à la guerre:
La mort n’a pas voulu de moi.
Suis-je né trop tôt ou trop tard?
Qu’est-ce que je fais en ce monde?
О vous tous, ma peine est profonde:
Priez pour le pauvre Gaspard!
Оно также построено на антитезе Я и Они.
[буквальный перевод]
[перевод Е. А. Миллиор*]
Синтаксически параллельные тексты (т. е. исходный текст и его перевод) построены по законам своего языка: французский — как два побудительных предложения, причем второе повторяет исходное (“Priez pour... Priez pour...»). Русские тексты содержат 7 и 8 предложений. Повтор обнаруживает себя в виде однородных дополнений в переводе Е. А. Миллиор («Помолись за волка... за дьявола... за меч... за пустыню»), у В. Ф. Европиной — он сочетается с прямым повтором «Молитесь за волка... Молитесь за диавола... Молитесь за меч... за пустыню...». Обе правы, отказываясь повторить в своем переводе подчинительную структуру французского текста, где все члены предложения подчиняются ядру предложения, каковым является сказуемое «priez». Русский язык предпочитает паратактические конструкции, представленные серией предложений, соположенных главной предикации. Соположение событий или высказываний позволяет русскому языку не договаривать, как они связаны между собой («Ангелы плачут и дьявол в том виноват»). В силу этого русский текст оказывается менее прозрачным в описании ситуации, но более выразительным. Это хорошо видно на тексте перевода Е. А. Миллиор.
В. Ф. Европина стремится выразить и связи («Он виноват в том, что ангел опять рыдает»), ее перевод оказывается более многословным и уступает в выразительности. Предпочтение сочинительным структурам удлиняет, как правило, высказывание. Не случайно оба перевода длиннее исходного текста. Любой переводчик, работающий с данной парой языков, подтвердит, что русский текст обычно в полтора раза длиннее исходного французского. Наконец, выбор единственного числа «помолись» для «priez» передает интимность интонации французского текста. Стихотворный ритм французского 9-сложника передан Е. А. Миллиор сочетанием строк в 9 и 8 слогов, за исключением последнего. У В. Ф. Европиной — 9- и 11-сложник.
Коммент. И. Б. Ворожцовой
В письме В. Ф. Европиной нет никаких указаний на ее авторство французского текста. Время написания его связано с их общей (ее и ЕАМ) бакинской юностью («писалось <...> на память»). Кому могло принадлежать это стихотворение?
* В архиве ЕАМ сохранился черновик ее перевода этого стихотворения, который обсуждается в письме № 2. — Сост.
** Судя по письму № 2, в присланном ЕАМ окончательном варианте ее перевода предпоследняя строка читалась иначе: «Помолись же снова и снова». — Сост.
Выскажем осторожное предположение, что автор — Моисей Альтман. На чем оно основано? Прежде всего — на знании Альтманом французского языка, что следует и из его «Разговоров с Вяч. Ивановым», где постоянны вкрапления французских слов и выражений; из его Дневников 1919—1924 гг., где таких выражений меньше, но всё же они есть; из его гораздо более поздних публикаций с таковыми включениями (напр.: Пестрые заметки // Достоевский: Материалы и исследования. Л.: Наука, 1978. Вып. 3. С. 190, 191), что свидетельствует о том, что в глубинах его памяти французский язык существовал и в юности был для него актуальным, о чем, впрочем, и сам Альтман говорит в «Автобиографии», которую писал в 1970-е гг.: «...зная языки латинский и французский» (курсив наш. — Д. Ч.).
Второй момент касается образности текста, выражающей сложное, оксюморонное отношение автора к Вячеславу Иванову. Обратимся к Дневникам М. С. Альтмана (1921—1922 гг.), где, в отличие от его литературных «Бесед», более сказывается непосредственное состояние души, ее подсознательные движения:
18 февраля 1921
Ведь я уже неоднократно натыкался на «тупые» и на «пустые» места у него, больно ударялся о края его горизонта, да, его горизонт имеет остро режущие края (остро режущие потому, что здесь край, за которым уж нет ничего, или, еще хуже, начинается ничто) (Альтман М. С., с. 233).
2 марта 1922
<...> пламенела душа моя при словах его, сердце горело. Теперь только дымится <...> (там же, с. 249)
3 марта 1922
И в Бога не верит, а хочет верить. И не любит его Бог (страшное говорю я, но всей душой жажду, чтоб Бог его любил) <...> (там же)
18 марта 1922
<...> Я посмотрел внимательно в это время, губы его были, как тоненькая <...> аленькая пластинка, выражение их было одновременно и детски-трогательное и детски-жестокое, и я подумал — он художник, тонкий и злой мечтатель-фантазер на высотах и жестокий в реальном, словом, певучей мифической птицей (Алконост, Гамаюн) в небесах и хищником-коршуном на земле (там же, с. 253—254).
Ср. также со стихотворениями М. С. Альтмана 1921 г., посвященными Вяч. Иванову:
20.2.1923
(там же, с. 11, 12, 13)
Что делается в «Афинах, Спарте, Фивах»? — вопрос о продвижении работы ЕАМ над романом «Дион» (кавычки говорят о цитате, но откуда она, нами не установлено).
17/II-67.
<...> наконец, принимаюсь за письмо. Бедный волк, которому приходится иметь дело с ягнятами. В начале всего они были перепутаны с овечками, но писалось сие наспех и по памяти. Но потом ведь последовало исправление: нужно, мол, ягнята. И поскольку l’agneau мужского рода, то посему во множественном числе и рифма и размер будут такие, как требуется. Но хватит ягнят — перейдем к Козлотурам.
Здесь как-то в педагогическом институте было многолюдное собрание, на котором разбирали этих козлотуров. Если у кого-либо из организаторов и были разгромные намерения, то из этого ничего не вышло. Реакция была на 80% положительная, как мне рассказали. А дальше идет уже «фольклор». По рукам ходят варианты некоего стихотворения. Недавно мне достали его, кажется, в сокращенном виде. Посылаю. <...>
[Далее на отдельном листке. — Сост.]
Лев с усердием шакала
Ополчился на нахала,
Вся «Советская Абхазия»
Заклеймила безобразие:
Зубоскальство, небылица,
Важные задеты лица,
Описал он дураков
И абхазских стариков.
Красные субтропики,
Где прижались, словно клопики,
Нам ненужные традиции,
Показуха и амбиция.
Но сказал читатель: «Лёва,
Прав Фазиль насчет улова
И капроновый наш невод
Весь улов дает налево».
И сказал читатель снова:
«Ты скажи про уток, Лёва,
Как там семьями утиными
Привезли их с Украины мы.
Был уход за ними плох ли,
Только утки все подохли.
Обошлась нам эта утка
Сто рублей за штуку, шутка ль?»
Верю, я не маловер,
Не отравлен лживым ядом:
Ильф, Петров и Искандер
Улыбаясь станут рядом.
(автор неведом)
<...> Как у Вас дела? Как здоровье, намерения на дальнейшее? Как Ваши дела с Афинами, Спартой и Фивами? Вера Михайловна приносила прочесть Вашу рецензию на книгу — понравилось. А вот автора, который пишет о Средней Азии, а также о Баку, Вячеславе, Маяковском и т. д., я в Баку что-то не помню. Вера Михайловна решила, что мы должны его знать. Что-то давно ничего не слышно от Виктора. Спасибо за адрес Андрея. Хотя я с трудом раскачиваюсь на письма — но написать ему хочется.
Пока всего хорошего
Вера Европина
перейдем к Козлотурам — вызвавшая оживление в обществе и переполох в Абхазии сатирическая повесть Фазиля Искандера «Созвездие Козлотура» (Новый мир. 1966. № 8).
Вера Михайловна — см. Беклешова В. М. в Справочнике имен.
Вашу рецензию на книгу — газетная вырезка рецензии ЕАМ на книгу В. Д. Берестова («Два огня» // Удмуртская правда. 1967. 29 янв. С. 3).
А вот автора, который пишет о Средней Азии, а также о Баку, Вячеславе... — см.: «Вид промысла вернул меня к юности, к Баку, к тем годам, когда я учился в Азербайджанском университете. Его готические корпуса с черепичными крышами стоят в Баку и поныне.
В этом здании я слышал последнюю лекцию поэта Вячеслава Иванова — перед тем как он уехал в Италию...» (Виткович В. Дороги, встречи, рассказы // Новый мир. 1966. № 10. С. 39).
от Виктора — см. в Справочнике имен Мануйлов В. А.
адрес Андрея — см. там же: Давидович А. К.
3-VІ-68
<...> Никаких сенсаций и примечательных событий, кроме одного совсем неожиданного и очень приятного — незапного (sic! — Д. Ч.) появления Андрея Давидовича с дочерью, которые оказались здесь на 5—6 дней. Андрей всё тот же милый, умный и душевно тонкий человек. Но очень постарел. Вид усталый и больной <...>
Вера Федоровна Европина, урожд. Гадзяцкая, была не только участницей «Чаши» Вяч. Иванова, но и, как вспоминает В. А. Мануйлов, вместе со своей матерью Р. А. Гадзяцкой-Кузнецовой, — гостеприимной хозяйкой этого литературного салона в квартире известного химика, проф. АзГУ Петра Измайловича Кузнецова (Иванова Л., с. 352—353). В. Ф. Гадзяцкая — оформитель обложки коллективного поэтического сборника «Норд» (Баку, 1926) и автор опубликованного в нем стихотворения «Волчье» (с. 40—41). Длительный период ее жизни связан с Сухуми, где она работала и вышла на пенсию.
1960-е годы, судя по многочисленным письмам в архиве ЕАМ, были временем собирания осколков «Чаши» — через посредство К. М. Колобовой и В. А. Мануйлова. Публикуемые ниже письма относятся к этому периоду.