МОИСЕЙ АЛЬТМАН
ВЯЧЕСЛАВУ ИВАНОВУ

Народов всех в тебе стихий союз,
И русский ты лишь тем, великорусский,
Что в нации немецкой и французской
Воистину ты немец и француз.

Таким и должен быть служитель муз:
Преодолеть исток рожденья узкий
И грузом жизни, смерти перегрузкой,
В себе вязать узлы вселенских уз.

Сын Божий из страны обетованной
Простер свой свет по всей земле пространной.
Сын Человеческий, таков и ты.

И Голубь-Дух, в глубинах сердца рея,
И сам Отец с надзвездной высоты
Вещал — несть эллина, несть иудея.

Хвала всем спутникам моей судьбы,
Тебе ж еще любовь и благодарность,
Что темному явил ты светозарность
И буйство усмиряешь без борьбы.

Как дикий конь, встающий на дыбы,
Мятежная во мне кичилась тварность,
В устоях всех иль трусость, иль коварность
Лишь видел я и дерзко рвал узды.

Явился ты, мой кроткий укротитель,
Смиренно мне смирения обитель
Свою открыл, и я склонился ниц.

Но и склоненного томит сомненье:
Ах, у лукавого так много лиц —
Не паче ль гордости мое смиренье?

Водой вся сушь объемлется певучей.
Я верую, гармонией мир Божий
Чарующею полон и прохожий
Единый не проходит без созвучий.

Судьба свела нас иль счастливый случай:
Лежал — о, помню! — я у гор подножий,
А ты, крылатый, с хищной птицей схожий,
Витал над головой моей, над кручей.

И вдруг с твоих высот, с великой силой
Влеком ко мне, как враг иль тайный милый
(Авгуры знают лучше птичьи нравы),

Напал ты на меня и, бурнокрылый,
Осанны преисполнен и державы,
Вознес с собою в царство вящей славы.

Витийствовать пред другом не пригоже,
Я лучше пожелаю прямо, просто,
Чтоб каждый год безгорестного роста
Еще тебя являл бы нам моложе.

Смерть близит тот, кто в мира бездорожье
Лишь видит путь, ведущий до погоста,
А жизни жаждущим даст рок и до ста
Вести счет лет, сокровищ всех дороже.

И потому в год тесный, високосный,
В тот день, когда предстанет воле косной
Архангел смерти девой среброкудрой,

На сладкий зов пусть сердце не истает,
Останься здесь и памятуй, что мудрый
Вдвойне живет, коль смерть переживает.